Шангин Мстислав Антонинович

(4 февраля 1896 г., Иркутск—1942 г., Махачкала)

М.А. Шангин, историк Византии, палеограф, родился в Иркутске 4 февраля 1896 г. По окончании гимназии поступил на историко-филологический факультет Петроградского университета, закончил его в 1918 г. по разряду древних языков под руководством Ф.И.Успенского. Последующие годы его жизни были связаны с Томском и Иркутском, где в течение двух лет М.А. работал преподавателем губернской мужской гимназии. В 1922 г. М.А. получил звание магистра классической филологии и перешел на работу в Иркутский университет.
Научные занятия, однако, все чаще возвращали его в Ленинград. В январе 1925 г. М.А защитил диссертацию, посвященную сочинениям Гимерия, а осенью того же года стал научным сотрудником Института сравнительной истории литературы и языков Запада и Востока (ИЛЯЗВ) при Ленинградском университете. В 1927 г. он был избран приват-доцентом ЛГУ и читал курс греческой палеографии.
С первых лет своего пребывания в Ленинграде М.А. систематически занимался исследованием греческих и латинских рукописей. В течение 4-х лет (декабрь 1927—ноябрь 1931) он работал библиотекарем Отдела рукописей БАН. В 1928 г. М.А. начал сотрудничать, а затем был принят в штат Института истории науки и техники АН СССР (ИИНТ), где проработал до 1936 г., сохраняя и свои университетские обязанности. Научная командировка М.А. состоялась летом 1926 г., с мая по август он занимался в библиотеках Ватикана и Парижа. С октября 1925 г. по сентябрь 1927 г. работал «по исследованию греческих рукописей и библиотек Петра I, Алексея Петровича, Брюса, Виниуса и Рескина…».
Работа ученого была прервана арестом 14 ноября 1930 г.: в числе 86 обвиняемых, составивших «вторую группу», он был привлечен по т.н. «Академическому делу» как участник контрреволюционной монархической организации в Академии наук («дело историков») по ст. 58– 11 УК РСФСР. Постановлением тройки ПП ОГПУ ЛВО от 10 февраля 1931 г. М.А.Шангин был приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с конфискацией имущества и отправлен в Соловецкий лагерь особого назначения (г. Кемь). Постановлением Президиума ЦИК СССР от 19 марта 1932 г. ученый освобожден из лагеря с лишением на три года права проживания в 12 пунктах. (В 1989 г. состоялась реабилитация ученого.) После освобождения М.А. не имел постоянного места работы, некоторое время жил в Тамбове.
По возвращении в Ленинград в 1936 г. он был уволен из ИИНТ. В апреле 1936 г. Наркомпрос РСФСР командировал М.А. в Херсонесский музей, куда он выехал вместе с женой А.Ф.Вишняковой. Там М.А. оказался крайне востребованным научным сотрудником. Весь проведенный в Херсонесе год он занимался активной научно-исследовательской работой в фондах музея: инвентаризировал эпиграфические памятники, курировал экскурсоводов и музейную библиотеку, комплектуя ее необходимыми для научной работы книгами, стал ученым секретарем музея. В середине 1937 г. М.А. вернулся в Ленинград, преподавал в вечерней школе взрослых в (1937—1938).
С 1936 г. ученый сотрудничал с Ленинградским отделением Института истории АН СССР, а 10 июля 1939 г. был принят на должность мл. научного сотрудника сектора славяноведения ЛОИИ. Он работал над темами: греко-русские отношения, византийская политика на окраинах, политическая история Византии X в. и неизданные византийские материалы из собраний СССР. В январе 1939 г. М.А. был утвержден в ученой степени кандидата филологических наук без защиты диссертации. Весной 1941 г. состоялась защита докторской диссертации «Византийское книжное письмо» в Институте мировой литературы АН СССР в Москве. Эта работа подводила итог его многолетним палеографическим исследованиям. Война и эвакуация заставили М.А. переселиться в Махачкалу, где в 1942 г. он безвременно скончался от тяжелой болезни.

С самого начала своей научной деятельности М.А. Шангин систематически занимался изучением рукописей ленинградских собраний (БАН, Музея палеографии (собрание Н.П. Лихачева), ГПБ). Со временем он стал одним из лучших знатоков греческих кодексов. Его труды всегда связаны с исследованием рукописной традиции памятников, с историей их изучения, с анализом схолий. Область византиноведения, в которой ученый оказался поистине первопроходцем в отечественной науке, — история естественнонаучных знаний. В конце 20-х—начале 30-х гг. в рамках международного издания Catalogus Codicum Astrologorum Graecorum (CCAG 1898–1953), М.А. по поручению ИИНиТа подготовил к изданию свою самую большую работу — каталог греческих астрологических рукописей из собраний СССР. Он был опубликован в 1936 г. как XII том указанного выше издания. В нем дано описание 50 хранившихся в архивах Москвы, Ленинграда, Киева и Нежина астрологических рукописей, изданы наиболее интересные в научном отношении фрагменты.
Помимо каталога, М.А.Шангин издал целый ряд исследований и опубликовал некоторые тексты, не вошедшие в CCAG. Написанные строгим лаконичным стилем, небольшие по размеру, работы М. А. — это всегда научные находки, публикации неизвестных ранее памятников. Комментарии, сопровождающие тексты, полны тонких наблюдений и замечаний, которые нередко имеют характер самостоятельного исследования. Интересы его не ограничивались только греческими рукописями. Несколько исследований он посвятил и латинским кодексам XIII—XV вв.
Труды М.А.Шангина в области истории знаний и его занятия рукописями представляют ценность не только для истории византийской образованности, но и для истории русской культуры. Некоторые из изученных им кодексов являются памятниками русской книжности XVII в. Особое значение астрологические рукописи приобретают при изучении русских астрологических памятников, так как последние восходят, как правило, к греческим образцам. Комплекс рукописей, изученных Шангиным, и исследования ученого позволяют проследить пути проникновения этих памятников из византийского ареала в арабский и западноевропейский мир, а затем и на русскую почву.
Оценивая труды М.А., крупнейший арабист академик И.Ю. Крачковский писал в феврале 1938 г.: «С работами М.А. Шангина мне пришлось близко познакомиться с 1924 г. <…> Когда нашему Союзу было предложено принять участие в международном предприятии по описанию греческих научных рукописей, лучшим кандидатом для составления каталога советских собраний явился М. Шангин. Эта работа была выполнена с большой самоотверженностью и с полным знанием дела была по достоинству оценена крупными авторитетами и содействовала немало поднятию престижа нашей науки за пределами СССР. Считаю нужным отметить еще одну сторону всех работ Шангина, представляющую особый интерес по отношению к моей непосредственной специальности. Через латинские и греческие источники он часто подходит к вопросим влияния арабской науки на средневековую Европу, внося немало свежего материала в струю оживленного изучения этих сюжетов, которое в последние десятилетия широко развернулось в Западной Европе и Америке. Им сделано немало открытий а этой области благодаря нашим собраниям, которые вошли в науку С моей точки зрения, он показал себя крупным и оригинальным ученым по некоторым вопросам единственным у нас специалистом, который уже очень много сделал в трудных условиях и сделает не меньше в будущем во всех областях, которые достойно представляет» .
В рамках работы Византийской группы, сформированной при ЛОИИ АН в 1939 г. и ставшей одним из важнейших центров византиноведческих исследований, М.А. обратился к новым темам, связанным с русской историей. Одна из них была посвящена составлению свода греческих источников, содержащих информацию о войнах Святослава, и комментарий к ним. Однако работе этой не суждено было увидеть свет. Сохранились материалы обсуждения ее на Ученом совете ЛОИИ 3 января 1940 г. и отрицательный отзыв М.В. Левченко, с которым у М.А. были сложные отношения. Тем не менее, Шангин издает несколько небольших работ, которые являются частями указанного труда о Святославе. К теме византийско-русских отношений примыкают и публикации о сочинении Константина Порфирородного «О церемониях византийского двора», важного как дополнительный материал к рассказу о приеме русской княгини Ольги императором Константином. К этой же проблематике относится и другая тема, которой М.А. занимался в последние годы жизни — политика Византии на окраинах в IV—Х вв. По-видимому, этот труд остался незаконченным, тем не менее несколько статей, касающихся этой интересной и важной исторической проблемы, опубликованы. Самая большая из них посвящена византийскому законодательству в области охраны границ.
Другой большой темой, над которой ученый работал на протяжении последних лет своей жизни, были сочинения Арефы архиепископа Кесарийского (ок. 861—после 934). В центре внимания этих исследований была известная синодальная рукопись ХVI в. (№ 315), содержащая по большей части неизданные сочинения Арефы. Последней, незавершенной работой Шангина была проверка перевода «Готской войны» Прокопия Кесарийского. Начавшаяся вскоре война положила, видимо, конец и этому труду.
Оценивая в целом научное творчество Мстислава Антониновича Шангина, приведем фрагмент из характеристики, написанной академиком Е.В.Тарле: «Шангин является сейчас, бесспорно, наиболее знающим, талантливым и больше всего уже успевшим дать науке византиноведения из всех ученых, сейчас работающих на фронте отечественного византиноведения. Шангин несет на себе основную работу по Византии в Институте истории АН, и его деятельность, можно смело утверждать, вызывает со стороны Академии и большое уважение, и очень лестную оценку. Шангину предстоит, несомненно, очень большое научное будущее. Именно от него Академия вправе ждать подготовки кадров молодых советских византиноведов, так нужных теперь» .
Уже после смерти ученого, в апреле 1945 г., на сессии, посвященной памяти Ф. И. Успенского, Отделение истории и философии АН СССР постановило издать эту работу «как пособие для изучения греческо-византийской палеографии. Выполнение этого постановления будет лучшим памятником безвременно погибшему скромному труженику на ниве советского византиноведения». Однако, работа так и осталась неизданной.

Биографические сведения даны по материалам:
СПбФ АРАН. Ф. 133. Оп. 3. Д. 118; Ф. 4. Оп. 4. Д. 1878; Ф. 302. Оп. 2. Д. 286.

Литература:
• Курышева М.А. Из истории греческой палеографии в России: Мстислав Антонинович Шангин (1896-1942) / Монфакон. Исследования по палеографии, кодикологии и дипломатике. Вып. 4. 2017. С. 271-305;
• Курышева М.А. Забытый Мастер: эскиз творческой биографии византиниста М.А. Шангина // Одиссей. Человек в истории. 2013. М., 2014. С. 364–387;
• Курышева М.А. Византинист М.А. Шангин – сотрудник Херсонесского музея в 1936–1937 гг. / I Бахчисарайские чтения памяти Е.В. Веймарна. Тезисы докладов и сообщения Международной научной конференции (Бахчисарай, 5–7 сентября 2012 г.). С. 37–38;
• Леушина Л., Фоминых С. Классическая филология в Томском государственном университете и санкт-петербургские филологи-классики / Вестник Томского государственного университета. Филология. 2009. № 2. С. 118.
• Домановський А.М. М.А. Шангін та рукопис поеми Арата “Явища” із зібрання Харківського університету: маловідомі сторінки долі науковця та манускрипту/ Праці Центру пам’яткознавства. – Вип. 6 / Центр пам’яткознавства НАН України та УТОПІК. – К., 2004. С. 166-174;
Люди и судьбы. Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991). — СПб., 2003. С. 415.
• Гукова С.Н. М.А. Шангин: жизнь и творчество / Рукописное наследие русских византинистов в архивах Санкт-Петербурга / Под ред. И.П. Медведева. СПб., 1999. С. 497–520;
• Жмудь Л. Изучение античной науки в ИИНиТе на фоне 1930-х гг. / К 60-летию Санкт-Петербургского филиала Института истории науки и техники им. С. И. Вавилова Российской академии наук // ВИЕТ. № 3. 2013. С. 12-15;
• Курышева М.А. Мстислав Антонинович Шангин — сотрудник библиотеки Академии наук // Там же. С. 55-64.
• Горянов Б.Т. М.А. Шангин: (Некролог) // ВВ. 1947. Т. 1. С. 381-385.

С.Н. Гукова