18 января 2024 года, в День прорыва блокады Ленинграда, состоялось первое в 2024 году заседание Древнерусского семинара, посвященное 120-летию со дня рождения Ксении Николаевны Сербиной — специалиста по древнерусскому летописанию, многолетнему сотруднику ЛОИИ АН СССР, благодаря которой в годы блокады был спасен архив ЛОИИ, а также рукописи ее коллег (как живых, так и погибших).
В ходе заседания были заслушаны доклады Антона Михайловича Введенского (СПбИИ РАН) и Сергея Владимировича Городилина (ИРИ РАН), в которых затрагивались проблемы изучения и исследования Устюжского летописного свода.
В докладе А.М.Введенского была поднята проблема источников Устюжской летописи на участке Повести временных лет. Докладчик показал, что основными источниками летописца были Новгородская четвертая летопись и Новгородская первая летопись. Дополнительным для составителя Устюжской летописи был список Сокращенного свода/Летописца русской земли. Составитель Устюжской летописи очень интересно работал со своими источниками, сочетая в одной летописной статье сразу сведения двух или даже трех. Докладчик поставил вопрос о списке Новгородской первой летописи, которую мог использовать летописец. Вполне возможно, что такой список был близок к дошедшему до нас Академическому списку Новгородской первой летописи. В процессе обсуждения доклада были затронуты несколько проблем. Первая из них, откуда могли быть известны списки новгородских и ростовских летописей в Великом Устюге. Вторая, кем мог быть составитель летописи, и был ли составитель первой части летописи тем же лицом, который писал последующие части?
Доклад С.В.Городилина был посвящен приоритетам, которыми автор протографа Устюжского летописного свода первой четверти XVI в. руководствовался в работе с источниками по локальной истории. Анализ совокупности местных известий, включенных в свод, приводит к выводу, что в них отражена коллективная историческая память городского сообщества. Этому соответствует и их сопоставление с актовым и агиографическим материалом. Реальная глубина массива уникальных устюжских известий, не сводящихся к переработке данных общерусских источников, простирается до первой трети XV в., что не позволяет принять мнения о существовании еще с конца XIII в. регулярного устюжского летописания. Два более ранних сюжета — 1262 и 1398 гг. — вставные и носят явно фольклорный характер. Основной акцент в памятнике сделан на эпизодах, связанных с боевыми походами устюжан и с событиями военных угроз, при этом часто используется специальная воинская терминология. В то же время деятельность местной духовной элиты: архиерейских десятильников, протопопов, архимандритов и игуменов почти не рассматривается, причем даже в период, наиболее близкий ко времени создания летописного свода. Сведения о войнах на русско-литовских рубежах 1490-х–1510-х годов настолько подробны, что позволяют предположить возможность личного участия в них автора свода, что может объяснять и отрывочность его записей об Устюге в то же время.
После докладов состоялось их обсуждение.
